Ошибкой Кремля было считать, что он имеет Меркель в своем кармане
Постоянный адрес статьи:
В конце июня, после саммита глав государств ЕС (25-26 июня), Евросоюз рассмотрит вопрос продления введенных им в отношении РФ экономических санкций. И российские, и американские источники в Брюсселе предвещают, что в виду отсутствия прогресса в реализации минских соглашений, санкции продлят. Лилия Шевцова, российский политолог и научный сотрудник американского Института Брукгинса, рассказала НВ, видят ли в Кремле основания для смягчения санкций, а также как меняются настроения в российском обществе под влиянием войны и экономических трудностей.
— Есть ли сегодня у Кремля основания ожидать, что Европа может снять санкции?
— Действует несколько типов санкций. Санкции, введенные за аннексию Крыма, никогда не будут сняты – но они и не кусают Россию.
Вопрос в санкциях, которые ограничивают возможность рефинансирования российской экономики. Россия в данный момент задолжала как государство более $ 700 млрд. Их нужно рефинансировать в течение определенного времени, в том числе в этом году. Поэтому это – жесточайший удар по российской экономике.
Думаю, что у Кремля есть основания для определенных надежд на то, что Запад расколется в этом вопросе. Кремль действует очень активно по разным направлениям, в частности, лоббируя своих «троянских лошадей» внутри Европы. Это маленькие страны – скажем, Венгрия, Чехия, Кипр, Греция. Россия действует и в рамках Европейского парламента, и в рамках берлинского, французского политического истеблишмента. Посмотрите только, что происходило с французскими Мистралями.
Идет поиск компромисса. Естественно, Кремль лоббирует Запад. Он пытается расколоть Запад. И стопроцентной уверенности в том, что Ангеле Меркель удастся сохранить контроль за Западом, нет.
Более того, существует очень важный момент: Запад ухватился за Минск 2 и не имеет плана Б, так же, как и украинская сторона, кстати. И Россия со своей стороны поддерживает это, потому что существуют две разные интерпретации соглашений. У Запада есть надежда, что Минск 2 позволит деэскалировать ситуацию, а потом стабилизировать. Деэскалация уже произошла, но стабилизации – нет. А от этого в понимании Запада зависят санкции. Продление санкций зависит от того, будет ли Запад считать Минск 2 реализуемым.
Минск 2 реализуется по-разному. Если нет наступления на Мариуполь (а его, возможно, и не будет), то у Запада есть основания считать, что есть возможность для ослабления санкций.
Если бы санкции были привязаны не к Минску 2, а, скажем, к необходимости вывода с территории Украины войск, выводу незаконных вооружений, то санкции не были бы отменены. Но коль скоро Минск 2 является неким «облаком в штанах», то очень у многих будет искушение считать, что он выполняется, и, следовательно, нужно санкции отменить. То есть проблема в том, что санкции привязаны не к реальной ликвидации всех инструментов войны, а к Минску 2, который трактуется по-разному.
— Значит ли это, что любые действия Украины, показывающие, что мирные соглашения не выполняются – те же взятые в плен ГРУшники, не будут убедительными для Берлина и Парижа?
— Я не уверена, двух пойманных спецназовцев достаточно, чтобы убедить Меркель продлить санкции.
Ошибкой Кремля было считать, что он имеет Меркель в своем кармане, что Меркель и Германия всегда будут проводить линию попустительства. Кремль ошибся. Меркель заняла четкую позицию. Германия вышла превратилась в ключевого мирового игрока, потеснив в какой-то степени Обаму. Обама отдал украинскую проблему на аутсорсинг Германии. И пока Германия с этим справляется.
Но в то же время Германия, особенно при нейтралитете и довольно непонятной позиции Америки, очевидно, не может брать на себя новую ответственность. У Меркель собственных проблем очень много – у нее Греция на плечах, у нее все еще экономический кризис в ЕС, у нее нет активной поддержки Америки. Обама же не имеет политики в отношении России. Это самый беззубый и бескостный американский президент. Поэтому на Меркель лежит очень большая ответственность. И я понимаю немцев, которые сейчас для себя решили, что у них поводом для продления санкций должен быть какой-то очень драматический момент. Они сейчас зациклены на Мариуполе. И будет ли других факторов достаточно без него – я не знаю. Игра продолжается. Очень много сброшено карт.
— Но до конца июня ситуация еще может измениться. Как объяснить, например, то, что Россия не пустила недавно немецких представителей? Зачем Кремлю сейчас обострять ситуацию?
— Тут нужно иметь в виду два фактора. Первый – общепринятая рациональность. У нас с вами может быть одна рациональность, а у системы, которая уже начала отчаянно искать какой-то выход – другая. Это рациональность человека, загнанного в угол. Рациональность российского самодержавия, которое ищет способ продлить свое существование. И она такова, что это самодержавие само себя подрывает. Это иррациональная рациональность.
Поэтому рационально для Кремля не предпринимать жестких действий и вести себя мирно. А что мы видим? С одной стороны, нет военного наступления. Но с другой – спецназовцы на территории Украины, Кремль посылает субмарины и суперджеты к территориальным водам или воздушному пространству Балтийских государств, Швеции, Великобритании. Самолеты летят без отличительных и предупредительных знаков. Это по сути возврат к тактике и политике Советского Союза, и эта политика прессинга и шантажа может обернуться драмой в любой момент. Российский истребитель без опознавательных знаков в силу технической ошибки пилота может столкнуться с гражданским самолетом. И что дальше? Последствия нерациональности предвидеть очень сложно.
— Как относятся к украинской ситуации сейчас россияне?
— Существует несколько Россий. Есть Россия Кремля, а есть Россия гражданского общества. И 85% рейтинга Путина нельзя считать повальным одобрением войны России в Украине. Общество разное. Оно деморализовано. Но россияне пока не могут сопротивляться военному патриотизму, и многие находят в нем выход или компенсацию собственной дезориентации, собственных комплексов.
Но в целом Россия не хочет войны. И она боится крови. И власти это понимают. Именно поэтому гробы приходят ночью, их закапывают ночью.
Но Россия при милитаризации власти – не милитаризованное общество, и в этом есть надежда и для отношений с Украиной. Россияне – это все еще имперская или полуимперская нация, но не милитаризированная. Лишь бы не было войны – это основной генетический код России. А то, что Россия втягивается в войну властью – Афган, две Чеченских войны – это все еще неспособность российского гражданского общества сопротивляться власти, а не его готовность принять это и жить, как военный лагерь. Россия вышла из исторической драмы милитаризации, но она еще не сумела найти способ жить в демилитаризованную эпоху.