Победитель
Невысокий, щуплый, лысоватый, обыкновенный необыкновенный человек медленно ступал по булыжникам главной площади страны, скромно и невысоко держа портрет своего отца, который воевал в Великой Отечественной войне. Не знаю, чьи портреты несли вокруг маленького-большого человека десятки его охранников. Может, у них есть свои деды и родственники, что воевали (в то время почти все мужчины воевали). А может, им просто выдали портреты на палочках, как многим тысячам других участников этого удивительного марша, который, по официальным сведениям, собрал сотни тысяч человек. Река портретов текла через всю Москву, пополняясь новыми ручейками в каждом переулке. Организаторы не успевали подвозить и раздавать транспаранты тем, у кого не нашлось своего родственника – участника войны, или тем, кто поленился или не успел смастерить свой портрет на палочке. В конце концов портретов хватило всем. И тем, кто добровольно пришел, и тем, кого попросили, и кому приказали, и кого назначили.
Первым вестником праздника в это раннее утро для меня был дворник-таджик, у которого на ручке длинной метлы было намотано три георгиевские ленты. Дворник сказал, что всем в ДЭЗе раздали, чтобы надели на себя. Чтоб нарядно было, сказали. Потом мимо меня пробежали две девчушки-первоклассницы с оранжево-черными полосатыми воздушными шариками, вереща, держась за руки и раскачиваясь в такт прыжкам громадными бантами из георгиевских лент. За ними еле успевали две пары родителей. Одна пара была в камуфляжных костюмах. У всех на груди были все те же полосатые ленты.
На топливной заправке обе улыбающиеся операционистки были в новеньких пилотках с красными звездочками и, конечно, с оранжево-черными ленточками. В магазинчике при заправке среди необходимых проезжему мотористу вещей были в ассортименте плюшевые мишки в пилотках, фляжки со звездами и орнаментом из георгиевской ленты, стикеры «На Берлин!», пластиковые модели автоматов ППШ в натуральную величину. Длинный-предлинный забор улицы, выходящей на Путилковское шоссе, представлял собой одну нескончаемую, уже местами выцветшую и осыпавшуюся, георгиевскую ленту …
На светофоре я догнал какой-то самодельный джип, весь забрызганный грязью, на гигантских колесах, с флагом России и гвардейским полосатым стягом, прикрепленным к ржавому багажнику. Вместо заднего номера была заметное, выбитое на стальной пластине воззвание: «Расколотая русская равнина срастается у мира на виду. Подняться Евразийским исполином начертано России на роду!»
Сейчас много спорят о том, откуда появилась это всепроникающая лента, каким ветром ее к нам занесло. То ли ее придумала Екатерина Великая, то ли ее носили солдаты гвардейских полков Второй мировой, то ли предатели из армии генерала Власова. Пусть с этим разбираются историки. Я не был на той войне, но прожил долгую жизнь и хорошо помню первые, никем не организованные, спонтанные встречи ветеранов в сквере у Большого Театра в 70-80-е годы. Это был настоящий Праздник с настоящими слезами на глазах. Пили водку, шампанское, слушали и пели песни под гитару (приходили туда студенты и пели для ветеранов военные песни и современные песни про войну). «Землянка». «Давай закурим…» Окуджава. Высоцкий… И таблички тоже были. Без портретов. С номерами полков и батальонов. И находили ветераны друг друга, и водку пили, и слезы лили друг у друга на плече. Многие были в военной форме, с медалями и орденами. Но ряженых среди них не было. Были слезы, радость, печаль, боль, цветы, флаги, шарики. Не было только георгиевских лент.
С тех пор бутылки у ветеранов постепенно отобрали, студентов с гитарами разогнали, ветеранов приобули, приодели (правда, обещанные квартиры продолжают каждый год обещать) и организованно направили колонной на Красную площадь. Со временем ветеранам стало трудно самим передвигаться по площади и даже присутствовать на парадах в качестве гостей. И по площади пошли ряженые. С иконостасами невиданных медалей и орденов на груди, с портретами Сталина и Путина, с георгиевскими ленточками, которые сначала появились на праздничных открытках и обертках шоколадок и конфет, откуда и переползли в остальную часть праздника и в конце концов стали его главным символом и атрибутом.
При Сталине с 1948 года День Победы стал вообще рабочим днем и никакими военными парадами или гражданскими шествиями не отмечался. Так обидел генералиссимуса образ маршала Жукова на белом коне, на котором Сталин при всем желании скакать и даже просто сидеть не мог без риска разбиться насмерть о брусчатку Красной площади. День Победы вернулся как праздник только в 1965 году. При Брежневе, который любил умеренно бряцать оружием и раз в год показывать американцам кузькину мать при помощи муляжей стратегических ядерных ракет, громыхающих под стенами Кремля мимо камер иностранных телекомпаний. Владимир Путин вернул ракеты на Красную площадь в 2008 году. А также вернул леденящий душу и наводящий ужас на жителей Москвы и окрестностей пролет военных самолетов и вертолетов над московскими крышами. Один из таких самолетов недавно сделал бочку над американским авианосцем. Видимо, тренировался к параду. Тренировок над Сирией не хватило, несмотря на турецкий гамбит.
Сталин и его маршалы не «постояли за ценой». Полстраны лежало в руинах. Миллионы советских солдат в первые месяцы войны попали в плен. Те, кто выжили, отправились в советские лагеря, чтобы там медленно превращаться в пыль, пока главный стратег, отец народов и светоч всех наук не откинул копыта. Миллионы солдат и мирных жителей были убиты, искалечены, потеряли дома, родных, близких.
Война всегда уносит самых лучших, самых смелых, самых искренних и честных. В этом смысле население СССР было настолько «истрачено», что победу, залитую океанами своей же крови, впору было считать пирровой. И пока были живы пережившие войну на фронте и в тылу, для них и их семей это праздник был скорее днем памяти и скорби «со слезами на глазах». А теперь он превратился в бодрый фестиваль георгиевской ленты. Зачем? Кому это нужно? Как так получилось?
На мой взгляд, в этом заслуга лично Путина, которому не дают покоя лавры Сталина и которому ой как нужна своя собственная победа. И он уже неоднократно доказал, что за ценой не постоит. Ему оказалась необходима именно война, чтобы прийти к власти. И она очень вовремя случилась и закончилась телевизионной победой аккурат накануне президентских выборов 2000 года. Теперь, по прошествии времени, победа в той войне все более и более подвергается сомнению. Москва до сих пор платит контрибуцию за эту победу. Затем были «победы» над террористами в «Норд-Осте» и в Беслане, где в обоих случаях «не постояли за ценой». Затем была война в Грузии. Потом в Украине и в Сирии. И везде были жертвы, разрушения, беженцы, а чувства победы все равно не было, даже у Кремля. Поэтому из года в год так и приходится эксплуатировать трагедию советского народа в Великой Отечественной войне, окаймляя ее победобесием, перетянутым георгиевскими ленточками.
И, да, соглашусь, георгиевские ленточки – это символ войны. Но не победы. И уж в любом случае не Победы 1945 года. Я знаю, что говорю, и отвечаю за свои слова. Я был на многих войнах, и только на последней, самой бесстыдной из них, самой циничной, видел георгиевские ленточки в деле. На рукавах и груди боевиков в масках, проникших в Донбасс на российской технике, с российским оружием в руках и начавших там войну, которая до сих пор не затихает. Без сомнения, историки назовут эту войну российско-украинской, главным символом которой с российской стороны как раз и стала георгиевская ленточка. В Украине эту ленточку зовут колорадской. Она стала отличительным знаком «свой – чужой»: все, кто с лентами, – свои, остальные – чужие. Несешь портрет – свой. Без портрета – чужой. И не важно, чей портрет.
Хотя, нет. Пожалуй, что важно. 9 мая прокурор Крыма Наталья Поклонская вышла на шествие «Бессмертного полка» в Симферополе с иконой царя Николая II. Не важно, что он не воевал. Не важно, что он мученик. Главное, что царь. Главное, чтоб несменяемый.
Сергей Лойко, Радио Свобода
Мнение редакции Свободной зоны не всегда совпадает с мнением автора опубликованного материала